Дмитрий Николаевич Корольков. Биографический очерк
К 150-летию со дня рождения
Алексей Корольков
Еще лет десять тому назад начал я интересоваться судьбами своих предков: Корольковых, Кукушкиных, Мешковских, Бабаевых и Васильевых. Собирал всякие архивные материалы, фотографии, документы, интервьюировал родственников, переписывался с разными авторами и использовал интернет-источники. Все что удалось сделать за это время, я систематизировал и, в конце прошлого года, напечатал в виде «самиздатовской» брошюры: «О некоторых моих орловских предках: Корольковых и Васильевых».
Казалось, можно и успокоиться на этом, но процесс познания, как известно, бесконечен и лишь приближается к абсолютной истине. Труд этот мой привлек внимание и других людей, имеющих отношение к разным гуманитарным предметам: истории, религии, филологии, краеведению и пр., которые помогли мне ссылками на новые источники, ценными советами, комментариями и материалами. В частности, благодаря таким «подсказкам» ученых с кафедры классической филологии МГУ: Алексея Ивановича Солопова и Владимира Владимировича Файера, появились новые интересные сведения, и я вынужден был написать этот отдельный очерк, посвященный брату моего прадеда.
Родился Дмитрий Николаевич 13 апреля 1858 года в селе Парамоново Болховского уезда Орловской губернии в семье священника Николая Ивановича Королькова. Николаю Ивановичу было к тому времени 35 лет, его жене Александре Матвеевне – 31 год. Жила семья Корольковых в собственном деревянном доме, расположенном на земле светлейшего князя Владимира Дмитриевича Голицына. «Служит Николай Иванович в церкви Покрова Пресвятые Богородицы, кроме него в этой церкви служат дьякон и четыре причетника. Земли при церкви усадебной – три десятины, сельскохозяйственной - 70. Служители этой землей владеют» (1). Николай Иванович, как следует из архивных данных, - ответственный и трудолюбивый священнослужитель. С момента окончания Орловской духовной семинарии с аттестатом первого разряда в 1844 году, он постоянно назначается на разные церковные и преподавательские должности в Болховском уезде, имеет церковные награды (1).
Дмитрий Николаевич – шестой ребенок в семье, за ним родятся еще трое, но дочь Наталья умрет, не прожив и года. Следующий достоверный факт юности Дмитрия Николаевича относится к 1877 году. В автобиографии, переданной мне недавно моим родственником Ричардом Владимировичем Лебедевым (Токаревым), Дмитрий Николаевич пишет: «В 1877 году по конкурсному экзамену я был принят в б. С.-Петербургский Историко-Филологический Институт, который и окончил в 1881 году по отделению классической филологии. В числе моих профессоров были славные гуманисты Л.А.Миллер и А.К.Наук, которые, совершенно почти не зная русского языка, должны были вести все свои занятия на латинском языке. Студенты должны были записывать их лекции на латинском языке и представлять профессорам для просмотра и исправления. Особенно часто делалось это у Л.А.Миллера, который пользовался за свое добродушие и неизменно хорошее отношение к студентам большой их симпатией. На латинском языке комментировались латинские и греческие авторы, читались история римской литературы, греческая грамматика и метрика и велись privatissima. Все свои ответы студенты давали этим профессорам на латинском языке. Огромную роль в преподавании играли переводы с греческого языка на латинский и обратно. Сами прекрасно владея латинским и греческим языками, о чем свидетельствуют их ученые работы по классическим авторам, и Миллер, и Наук требовали от студентов вполне правильного классического, как письменного, так и устного, латинского языка и правильного слога в греческих переводах. Миллер преподавание начинал со второго курса, а Наук – на последних двух курсах у классиков. Естественно, что при таком ведении дела преподавания древних языков, к концу IV курса студенты- классики могли хорошо овладеть древними языками. Особенно легко давалась студентам устная латинская речь, которой многие студенты увлекались и говорили по-латыни совершенно свободно».
О том, что Дмитрий Николаевич в мае 1879 года – студент Императорского Санкт-Петербургского историко-филологического института, имеется запись в Государственном архиве Орловской области (2). Про начальное среднее образование Дмитрия Николаевича можно лишь предположить, что получил он его или дома или, скорей всего, в Орловской духовной семинарии, которую закончил и отец его, и два его старших брата Иван Николаевич и Константин Николаевич.
В этой же автобиографии Дмитрий Николаевич сообщает про свои студенческие занятия: «Я лично уже в Институте самостоятельно изучил немецкий, французский, английский, итальянский и новогреческий языки и мог легко читать на этих языках книги по своей специальности. Несколько занимался испанским языком и сделал некоторые (небольшие) успехи в санскрите».
После окончания института в 1881 году Дмитрий Николаевич, как стипендиат, был послан более чем в 2-х летнюю командировку в Афины для археологических работ (3). Об этом факте также пишут и учителя Гимназии им. Г.Шелапутина в Адресе, посвященном ХХХ-летию преподавания Д.Н.Королькова, и профессор Д.Г.Коновалов в своих воспоминаниях о Дмитрии Николаевиче (4).
Годом раньше состоялась первая экспедиция выпускников этого института, определяемых для подготовки к профессорскому званию, в Грецию, инициированная в министерстве народного просвещения Ф.Ф.Соколовым. Таким образом, Д.Н.Корольков попал во вторую партию командированных «соколовцев», которые занимались древними эпиграфическими памятниками и совершенствовали методы их исследования (5).
В разделе «Классическая филология» в «Энциклопедическом Словаре Брокгауза и Ефрона» (1890-1907 г.г.) (6) про Ф.Ф.Соколова написано: «Особенно богат научными силами университет Петербургский. Ф.Ф.Соколов впервые поставил у нас прочно изучение греческой эпиграфики и приготовил ряд даровитых учеников - В.В.Латышева (издавшего надписи северного побережья Черного моря), С.А.Желебева, Д.Н.Королькова, А.В.Никитского, Н.И.Новосадского; И.В.Помяловский сделал для изучения римской эпиграфики то же, что Ф.Ф.Соколов для греческой».
В автобиографии (3) Дмитрия Николаевича написано: «По окончании института был командирован в Афины для археологических работ. Принимал участие в работах Немецкого Археологического института, при моем участии составлялся II том Corporis Inscriptionum Atticapum под ред. проф. И.Келлера. Поместил несколько статей в «Mittheilungen des deutschen Archaologishen Instituts in Athen», был избран членом Берлинского Археологического института. По возвращении в Россию на несколько лет должен был прервать научную и литературную работу вследствие тяжелой болезни глаз. Возобновив свою работу, я напечатал две работы по истории классической филологии: «Реальное направление классической филологии в Германии» (с этим докладом Дмитрий Николаевич выступил на торжественном собрании Московской 2-й гимназии в ноябре 1885 г. (7) и «Формально по привилегии классической филологии в Германии».
Что касается его зарубежной командировки, профессор Б.А.Фохт вспоминает, что Дмитрий Николаевич бывал не только в Греции, но еще и в Италии, и многих странах Европы. Сам Дмитрий Николаевич в своем неоконченном очерке «Итальянское искусство в эпоху Возрождения (XV-XVII в.в.)» пишет в январе 1942 года, что составлен он «на основании собственных личных воспоминаний о путешествиях по Италии. Во времена некоторые мною были неоднократно посещены все главные города Италии: Рим, Неаполь, Флоренция, Милан, Венеция и др., где были осмотрены выдающиеся архитектурные сооружения и музеи (8).» В архиве Дмитрия Николаевича я также обнаружил его фото перед сфинксом в долине Гизы. Кроме того, как сообщил Ричард Владимирович Лебедев – племянник жены Дмитрия Николаевича, Дмитрий Николаевич много путешествовал не только по Европе, но бывал и в Китае, Индии и, вероятно, в Индонезии. Свидетельствами этих путешествий являются некоторые реликвии конца XIX века, привезенные Дмитрием Николаевичем из этих вояжей и сохранившиеся благодаря аккуратности Ричарда Владимировича.
С 1 марта 1884 года Дмитрий Николаевич в Москве и работает учителем по древним языкам во 2-й Московской гимназии, затем с 1892 г. и до 1904 г. инспектором 4-й Московской гимназии. В эти годы Дмитрий Николаевич перевел с немецкого, и частично с английского и французского языков, и напечатал много работ по педагогике, дидактике и методике преподавания древних языков (3, 4). В автобиографии 1934 года Дмитрий Николаевич сообщает: «К концу моего пребывания в Институте, под влиянием, главным образом, местного климата, мое здоровье совершенно расстроилось. После неоднократного воспаления легких, причем одно воспаление было особенно бурным, и врачи не надеялись на мое выздоровление, у меня начался туберкулез правого легкого, и, кроме того, я страдал хроническим воспалением сетчатки левого глаза.
Поэтому, после поездки в Грецию, где я, насколько позволяло состояние моего здоровья, занимался археологией, я должен был поселиться в Москве, где и занял место преподавателя древних языков во 2-й мужской гимназии. В Москве я на 5 лет должен был совершенно прекратить свои научные и литературные занятия из опасения совершенно потерять зрение. В Московской 2-й гимназии в числе моих учеников был покойный Замнаркома М.Н.Покровский, который, при своих выдающихся способностях, под моим руководством, настолько овладел латинским языком, что мог свободно переводить на латинский язык большие статьи.
После 1891 года я мог возобновить свою литературную работу, занявшись переводами методических руководств и монографий с немецкого, и отчасти, с английского и французского языков на русский язык».
Учеником Дмитрия Николаевича во 2-й гимназии был также будущий Академик В.С.Гулевич.
Таким вот запомнился Дмитрий Николаевич второкласснику 4-й гимназии Н.А.Изгарышеву, ставшему впоследствии крупным ученым, членом-корреспондентом АН СССР, заслуженным деятелем науки и техники и профессором: «Молодой инспектор сразу внушил к себе высокое доверие родителей и не меньшее уважение, хотя и смешанное с боязнью, - со стороны учеников.
Общее уважение вызывалось его блестящим педагогическим талантом, его глубокой эрудицией и блестящими административными способностями. При этом его большая требовательность сильно подняла дисциплину в гимназии, заставив неустойчивый элемент из числа учеников бояться инспектора – строгого, но всегда справедливого.
Типично для Дмитрия Николаевича было сочетание требовательности, вытекавшей из глубокого понимания служебного долга, и большой доброты, лично ему свойственной. Так, он был основателем общества вспомоществования недостаточным ученикам 4-й гимназии и душой этого весьма активного, полезного общества.
Мне лично посчастливилось пользоваться со времени моего юношества также личным общением с Дмитрием Николаевичем, бывшим в очень дружеских отношениях с моими родителями. В более поздний период я был постоянным гостем на собраниях тесного кружка друзей Дмитрия Николаевича. На этих собраниях за уютным обеденным столом происходили интересные собеседования на научно-философские темы, наподобие того, что имело место на «пирах» древнегреческих философов.
Такого рода общение с крупным и разносторонним гуманистом – Дмитрием Николаевичем сильно повлияло на формирование моего мировоззрения» (4).
На рубеже ХХ века, будучи инспектором 4-й гимназии, Дмитрий Николаевич тесно общается с Михаилом Николаевичем Покровским. Из писем Михаила Николаевича (9) ясно, что отношения их более чем приятельские: Дмитрий Николаевич рекомендует отцу Михаила Николаевича доктора, Михаил Николаевич благодарит Королькова за устройство М.Ст.Вознесенской на должность учительницы, договариваются о визитах друг к другу. В каждом письме М.Н.Покровский передает приветы от своей матушки. Дмитрий Николаевич в это время – не женат, иначе бы в письмах несомненно бы упоминалась его жена. Живет Дмитрий Николаевич в это время, как следует из адреса на конвертах, в квартире при 4-й гимназии. В переписке также обсуждается деятельность комиссии о средней школе при Педагогическом обществе, наличие древних рукописей в университетской библиотеке (Михаил Николаевич имеет к ней доступ). В одном из писем в марте 1991 года благодарит Д.Н.Королькова за подаренный ему авторский экземпляр «Педагогики». «Чрезвычайно признателен Вам за «педагогику», помимо удовольствия иметь еще один Ваш труд, именно «педагогика» мне теперь особенно кстати, так как я опять застрял в одной практико-педагогической комиссии, на этот раз по женскому образованию» - пишет М.Н.Покровский. Письма Михаила Николаевича адресованы Его Высокородию Дмитрию Николаевичу Королькову, а это означает, что Дмитрий Николаевич в начале ХХ века – статский советник.
В 1905 году, после смерти Андрея Викентьевича Адольфа, Дмитрий Николаевич продолжил редактирование «Педагогической библиотеки», основанной К.И.Тихомировым (10). Целью этой Библиотеки было давать в переводе важнейшие произведения иностранной педагогической литературы. В «Педагогической библиотеке» Корольковым были опубликованы труды виднейших западных педагогов (Песталоцци, Фребеля, Дистервега, Руссо и других классиков западной педагогики) (3). Некоторые труды А.В.Адольфа до 1905 года были изданы в соавторстве с Д.Н.Корольковым.
Несколько позднее Дмитрий Николаевич пополнил эти труды переводом «Великой дидактики» Яна Амоса Коменского (4). Федор Андреевич Рау, известный педагог-дефектолог, находясь в эвакуации в Казани, пишет в апреле 1942 года Дмитрию Николаевичу по поводу этого перевода следующее: «приятное чувство испытал я недавно, когда из библиотеки Казанского Педагогического Института получил «Великую Дидактику» Яна Амоса Коменского и по титульному листу узнал, что это замечательнейшее из всех педагогических произведений перевел с латинского никто иной, как наш дорогой друг Дмитрий Николаевич; и как перевел! – замечательно четким, ясным, совершенно современным языком, ни на минуту не напоминающим читателю о том, что это перевод. Если у Вас, дорогой Дмитрий Николаевич, найдется лишний авторский экземпляр, или если вы сможете помочь мне для приобретения этой драгоценной книги, то я буду Вам несказанно благодарен; выдержки, по которым я до сих пор знал «Дидактику», конечно, не могли на меня произвести то впечатление, которое дает книга в целом. И я поручил своему сыну Фед. Фед. позвонить к Вам по телефону по этому делу; надеюсь на успех своей просьбы….» (11).
В начале ХХ века, по воспоминаниям проф. Коновалова, Дмитрий Николаевич, как «крупнейший Московский педагог, стал непременным участником совещаний по вопросам средней школы при Московском учебном округе и, в 1904 году, был назначен директором одной из лучших гимназий Москвы – Шелапутинской», сменив на этом посту Петра Петровича Никольского (12). Вот такие впечатления вызвала эта замена среди учеников и учителей этой гимназии (13): «Первое впечатление было не в пользу пришельца. Импозантная внешность, размеренные движения, медленная, уверенная, слегка торжественная речь, одежда тщательная, почти щегольская – от всего этого повеяло на нас некоторым холодком.
Слишком это контрастировало с душевной простотой и отеческой попечительностью Петра Петровича. И хотя новый директор в отношении нас, учеников, был совершенно безупречен, - он все же не сразу завоевал наши симпатии.
Но это был сознательный прием, проявление редкого педагогического такта, долженствовавшие нам вернуть особое уважение к высокому посту руководителя лучшего в Москве средне-учебного заведения».
Из автобиографии Дмитрия Николаевича также известно, что в 1906 году он был приглашен в качестве руководителя по латинскому и греческому языкам на «Курсы для подготовки преподавателей средних учебных заведений». На эти курсы принимались только лица, окончившие университет.
Д.Н.Корольков среди учеников гимназии. 1910/1911 учебный год.
Во время службы директором Дмитрий Николаевич, кроме педагогической и научной деятельности, активно занимался администрированием и хозяйственными делами: организовывал пансион для иногородних учеников и общество вспомоществования бедным ученикам, занимался строительством отдельной гимназической больницы (14).
Гимназия имела восемь классов и один приготовительный, преподавание велось, как и в других классических гимназиях, по широкому кругу предметов: русскому языку и литературе, древним языкам (греческому и латинскому), математике и космографии, законоведению, философской пропедевтике (введению в философию), Закону Божьему, географии, истории, естествоведению, европейским языкам (немецкому и французскому), рисованию, пению, гимнастике.
В альбоме фотографий 1910-1911 гг. (15) хранятся изображения интерьеров гимназии, среди которых фотографии столярной мастерской, спален, душевых, умывален, учебных аудиторий, кабинета физики, спортивного зала, оборудованного гимнастическими кольцами, канатами, шведскими стенками. Поперек спортивного зала на уровне груди натянута сетка (интересно, для какой игры?). В столовой множество столов на 6 персон, сервированных как в ресторане: несколько ложек и вилок, ножи, фужеры, салфетки, перетянутые кольцами, белые скатерти. На отдельной фотографии около 20 сотрудников, обслуживающих эту столовую.
Гимназисты и преподаватели в форме с петлицами, в актовом зале памятные мраморные доски с фамилиями выпускников, окончивших гимназию с золотыми и серебряными медалями (за каждый год по 7-8 фамилий). В списке учеников гимназии за 1912 год (16) имеются сведения об их вероисповедании и происхождении. Встречаются в нем ученики из княжеских семей, например Львовы, дети учителей, врачей, мещан, крестьян, почетных граждан и разных советников. В основном, ученики – из православных, есть ученики из иудеев, например братья Астраханы (Евгений Астрахан, судя по переписке, поддерживал отношения с Дмитрием Николаевичем до его кончины в 1942 г.). Есть ученики католического вероисповедания.
На фото. Д.Н.Корольков с преподавателями гимназии. Д.Н.Корольков в гимназии им. Григория Шелапутина. 1910-1911 г.г.
Подробное описание этой гимназии приводится сотрудниками Центральной библиотеки им. М.А.Шолохова (17):
Гимназия была одним из трех учебных заведений, расположенных в Большом Трубецком переулке (ныне переулок Виктора Хользунова, 14, станция метро «Фрунзенская») и учрежденных известным предпринимателем и благотворителем Павлом Григорьевичем Шелапутиным (1847-1914), который финансировал строительство и участвовал в организации учебных заведений. Он, совладелец и руководитель Товарищества Балашихинской мануфактуры бумажных изделий, бессменный председатель совета Общества средних торговых рядов в Москве, много и охотно занимался общественно религиозной деятельностью. Павел Григорьевич имел троих взрослых сыновей – Григория, Анатолия и Бориса, которые один за одним трагически погибли.
В память о Григории названа гимназия (имени Григория Шелапутина, Большой Трубецкой переулок, д.18, открыта 28 сентября 1901 г.). Здание гимназии имело высокие, просторные, светлые классы с большими окнами, актовый и гимнастический залы. Оно сохранилось до наших дней. Это двухэтажный угловой дом, его западный фасад с парадным входом, выходящий на переулок Хользунова (бывший Большой Трубецкой), сравнительно невелик, другой его фасад, выходящий на Оболенский переулок, имеет в длину около ста метров. Фасад пышно декорирован колоннами и лепниной. К гимназии примыкала церковь св. Григория Богослова, соединенная через широкую арку с актовым залом. Освящена церковь была 25 ноября 1901 года. Старостой церковной общины до 1914 года был Павел Григорьевич Шелапутин. Из «Московских церковных ведомостей» за 1901 год известно, что церковь имела богатое убранство: дубовый иконостас в два яруса, царские врата из бронзы, иконы кисти Маковского, золотой венец на храмовой иконе был украшен «тремя очень крупными жемчужинами стоимостью до 20 тысяч рублей».
Гимназия им. Григория Шелапутина. Начало ХХ века.
Именем Анатолия Шелапутина названо третье реальное училище (дом 16).
Педагогический институт (дом 14, открыт в 1911 году) назван в честь самого Павла Григорьевича Шелапутина. В институт поступали мужчины, имевшие высшее образование и желавшие стать учителями. Гимназия и реальное училище были базой для практики студентов.
Здания гимназии и института возведены известным архитектором Р.И.Клейном (1858-1924), дружившим с П.Г.Шелапутиным. В Москве он построил много великолепных зданий, среди них – Музей изящных искусств (1898-1912), здание товарищества «Мюр и Мерилиз» (ныне ЦУМ, 1906-1908), здание кинематографа «Колизей» на Чистых прудах (ныне театр «Современник». 1913-1914). П.Г.Шелапутин и Р.И.Клейн, понимая необходимость сохранения исторического облика Москвы, организовали товарищество владельцев охотнорядских и прочих домов для восстановления старых московских зданий.
В здании гимназии Шелапутина находилось одно из подразделений Военной Академии Генштаба Вооруженных Сил СССР. На его фасаде установлены три мемориальные доски в честь маршалов Говорова, Гречко и Захарова, которые учились в Военной Академии. В настоящее время в нем находится Главная военная прокуратура.
В 1913 году Дмитрий Николаевич, оставаясь директором гимназии, стал профессором (по избранию honoris causa) Высшего Педагогического Института им. Шелапутина и преподавал в нем древние языки. В автобиографии Д.Н.Корольковым про этот период написано следующее: «В 1913 году я был приглашен, на правах профессора, руководителем занятий по древним языкам в основанный тогда Высший Педагогический Институт.
Кроме того, мне приходилось много работать в качестве председателя педагогических советов в нескольких женских гимназиях.
Директором показательной (Шелапутинской – прим. авт.) гимназии, проректором Высшего Педагогического Института, руководителем кафедры древних языков в этом Институте, а равно и руководителем группы слушателей древних языков на вышеуказанных «Курсах для подготовки преподавателей средних учебных заведений» я оставался до самого конца существования этих учреждений».
В статье сотрудников Центральной библиотеки имени М.А.Шолохова: «Москва в жизни великого русского писателя М.А.Шолохова (фактографические очерки)» (17) упоминается Д.Н.Корольков в 1915 году. Дословно:
«Гимназия им. Г.Шелапутина, куда определили Михаила Шолохова в приготовительный класс, давала отличное по тем временам среднее классическое образование, была казенным учебным заведением. Адресная и справочная книга на 1915 год «Вся Москва» сообщает, что директором гимназии был действительный статский советник Корольков Дмитрий Николаевич». Таким образом, к 1915 году Дмитрий Николаевич продвинулся еще на одну ступеньку вверх в табеле о рангах.
«Действительный статский советник. Чин на гражданской службе. Введен по именному указу от 7 мая 1724 года, согласно которому отнесен к IV кл. по «Табели о рангах». В соответствии с именным указом от 9 декабря 1856 года только получение чина Действительный статский советник давало гражданскому чиновнику недворянского происхождения право на потомственное дворянство. Форма обращения к действительному статскому советнику – «ваше превосходительство» (18). В наше время этот чин приблизительно соответствовал бы армейскому званию генерал-майора или должности вице-губернатора.
После революции Д.Н.Корольков продолжает руководить Шелапутинской гимназией, которая, видимо, была переименована сначала в 7-ю, затем в 5-ю Советскую школу Хамовнического района. Судя по переписке с различными советскими органами, он занимается добычей дров для отопления гимназии, противопожарными действиями и прочими неожиданными для его статуса, но характерными для этого периода вопросами.
В 1920 году Дмитрий Николаевич вынужден был освободить директорскую квартиру в Шелапутинской гимназии и искать новое жилье. По этому поводу он обратился к профессору Д.Н.Егорову, который познакомил его с Дмитрием Григорьевичем Коноваловым, работавшим в то время в Университете, - уполномоченным заведующим Жилищного товарищества научных деятелей (Зубовский бульвар, д.15). Просьба Королькова была быстро удовлетворена, и ему была предоставлена половина квартиры № 12 в три комнаты общей площадью 69, 7 кв.м. С тех пор началось сближение Дмитрия Григорьевича, жившего в этом же доме, и Дмитрия Николаевича, перешедшее в дружеские отношения, длившиеся до момента их последней встречи в конце октября 1941 г. (4).
Зубовский бульвар. Дом 15.
Из автобиографии Дмитрия Николаевича 1934 года:
«После революции в течение 1917 и 1918 годов я состоял по избранию профессором в Высшем Педагогическом Институте по кафедре античной культуры.
С 1917 по 1922 год я, с утверждения МОНО, был председателем школьного совета 7-й Советской Единой Трудовой школы, которая образовалась из б. Показательной гимназии при Высшем Педагогическом Институте. Эту работу я прекратил в 1922 году. После того как покойный М.Н.Покровский пригласил меня профессором (впоследствии доцентом) латинского и греческого языков, а затем немецкого и итальянского языков, в основанный им Институт Красной Профессуры, где я непрерывно продолжаю работать до настоящего времени. Кроме И.Ф.Л.И. и И.К.П., в настоящее время я работаю в Доме Ученых, где я преподаю итальянский язык. Далее, я получил приглашение заниматься греческим и итальянским языками при Комакадемии.
Наконец, после революции я работал в различных учебных учреждениях (Военно-технические курсы, Электротехникум, Энерготехникум, Рабфак при Электротехникуме, Астаховские курсы для инвалидов гражданской войны, Москаноб (автомобильные курсы Ошкумет и пр.). В этих учебных заведениях я преподавал: русский язык, русскую литературу (древнюю и современную), древнюю историю, историю античной культуры и социологию».
По воспоминаниям Ричарда Владимировича Лебедева (Токарева) – племянника Веры Ивановны Корольковой (Токаревой) – известно, что женился Дмитрий Николаевич на Вере Ивановне в 1918 году. Жена была моложе мужа на 37 лет и, как следует из ее паспортных данных за 1927 год (19), была его землячкой – родом из Селиховской волости Болоховского уезда Орловской губернии. Из семейных бесед с Верой Ивановной Ричард Владимирович припоминает следующие факты. Вера Ивановна была младшей дочерью коннозаводчика Токарева и познакомилась с Дмитрием Николаевичем, видимо, в Москве (старшая ее сестра училась на филологическом отделении Московского Университета). Дмитрий Николаевич специально ездил в Орловскую губернию просить ее руки у отца (жених был старше отца невесты), и разрешение на брак, как, впрочем, и благословение на дальнейшее образование Веры Ивановны было дано. Известно также, что до 1918 года Дмитрий Николаевич не был женат ни разу.
Отношения между супругами Корольковыми, несмотря на существенную разницу в летах, были трепетно заботливыми по отношению друг к другу. Больше того, Дмитрий Николаевич, сознавая эту разность в возрасте, по воспоминаниям друзей, многое делал, чтобы после его ухода Вера Ивановна могла жить, ни в чем себе не отказывая: способствовал и помогал ей в получении высшего образования (Вера Ивановна – инженер-электрик в 1927 году) и в развитии ее образования до научных изысканий; вскоре после смерти Дмитрия Николаевича в 1943 году Вера Ивановна защитила диссертацию и стала кандидатом технических наук (4, 34).
Дмитрий Николаевич и Вера Ивановна, 1938 г.
В сентябре 1922 года Дмитрий Николаевич покидает директорское кресло 5-й Советской школы (бывшей 7-й). Этому событию посвящен трогательный адрес его учеников (20).
С 1924 года Дмитрий Николаевич на правах профессора преподает латинский, греческий, немецкий и итальянский язык в Институте Красной Профессуры. Институт этот был учрежден декретом Совета народных комиссаров от 11 февраля 1921 года. В нем записано: «Учредить в Москве и Петрограде Институты по подготовке Красной профессуры для преподавания в высших школах Республики теоретической экономии, исторического материализма, развития общественных форм, новейшей истории и советского строительства» (21).
Возглавлял этот институт давнишний знакомый Дмитрия Николаевича – его ученик Михаил Николаевич Покровский, с которым он тесно общался еще в начале ХХ века.
Институт Красной Профессуры открылся 3 октября 1921 года в здании бывшего женского Страстного монастыря (на этом месте сейчас кинотеатр «Пушкинский») и постепенно вышел за рамки первоначально поставленной цели – широкое распространение марксистского мировоззрения и марксистской идеологии – и сформировался как высшее учебное заведение, готовившее специалистов-идеологов, предназначенных для работы во всех областях общественной жизни. При этом постоянное воспроизводство преподавательских сил для вузов социального профиля осталось одним из приоритетных направлений.
Состав студентов и преподавателей в этом Институте был специфическим. И те, и другие должны были быть преимущественно членами партии и из рабочих, поэтому ощущалась нехватка преподавателей, а процент выпускников института составлял около 10 от поступивших. Институт полностью подчинялся ЦК ВКП(б), но в то же время он культивировал и воспроизводил нормы, характерные для автономного интеллектуального сообщества. С 1921 по 1928 годы в институте преподавали 46 человек. 24 из них в разные годы окончили этот же институт, а многие начали преподавать еще в студенческие годы, так как не хватало более квалифицированных преподавателей – членов партии. 75% профессорско-преподавательского состава было моложе 45 лет (21). Так что 60-70-ти летний Дмитрий Николаевич явно выделялся среди преподавателей этого института. На снимке 1928 года представлена группа преподавателей этого института (или электротехникума), среди которых в нижнем ряду Дмитрий Николаевич и слева от него – его жена Вера Ивановна. 
Дмитрий Николаевич и Вера Ивановна (нижний ряд, 4-й и 5-я слева) среди сотрудников Института Красной Профессуры.
Видимо, в это время Дмитрий Николаевич знакомится с Петром Николаевичем Галанзой, будущим ректором Казанского Университета, правоведом и историком. В своем письме от 28 июля 1928 года П.Н.Галанза, уже в должности ректора, просит Дмитрия Николаевича переговорить с Михаилом Николаевичем (Покровским) об исправлении бюрократической ошибки и назначении его профессором, а не доцентом кафедры общей теории права Казанского университета (22).
Круг общения Дмитрия Николаевича очень широк и определяется, прежде всего, его профессиональными интересами. В частности, Сергей Порфирьевич Гвоздев благодарит его за адрес, написанный Дмитрием Николаевичем от института нормальной анатомии на латинском языке к итальянскому ученому И.Б.Карпи. Есть в архиве письма к Дмитрию Николаевичу от профессора Николая Каллиниковича Гудзия, от артиста МХАТА Александра Леонидовича Вишневского.
Работал Дмитрий Николаевич в Институте Красной Профессуры по 1934 год; в его архиве хранится грамота 1933 г., отмечающая его достижения как преподавателя немецкого языка и награждении его путевкой в санаторий.
С 1934 года Дмитрий Николаевич в Московском государственном институте философии, истории и литературы им. Николая Гавриловича Чернышевского (ИФЛИ), в звании профессора Д.Н.Корольков утвержден Высшей Аттестационной Комиссией в 1935 году. В это время Дмитрий Николаевич по заказу Учпедгиза переводит «Избранные сочинения Яна Амоса Коменского» (30 печатных листов), редактирует перевод Канта, исполненный Б.А.Фохтом (Фохт, Борис Александрович – профессор, ученик и коллега Дмитрия Николаевича, начал работать вместе с ним в Гимназии им. Г.Шелапутина с 1904 г.). Также в эти годы Дмитрий Николаевич переводит с латинского языка магистерскую диссертацию Канта и 25 печатных листов трудов Декарта (3, 4).
Дмитрий Николаевич – блестящий оратор, об этом свидетельствуют многие его современники. Профессор Д.Г.Коновалов пишет в своих воспоминаниях: «Дмитрий Николаевич был замечательным и неутомимым оратором. Он мог по любому поводу сказать прекрасную речь, обычно уснащенную меткими цитатами, главным образом, из близких ему античных писателей. Каких только речей не произносил он! Приветственные, благодарственные, судебные, надгробные и др. За время отдыха в санаториях Болшево и Узкое он произнес множество юмористических и забавных речей. Выступали на этих вечерах и артисты (4)». В архиве Д.Н.Королькова хранится более десятка записей подобных речей, причем некоторые из них, например, речь на юбилее профессора-терапевта Василия Дмитриевича Шервинского – на латыни (23). Приветственные речи по случаю 70-летия и 80-летия Николая Ивановича Новосадского, с которым он также состоял в переписке, изобилуют цитатами из Аристотеля и Плутарха на греческом языке (24).
С Николаем Ивановичем Дмитрий Николаевич, видимо, был знаком задолго до 30-х годов, скорей всего с 1880-х годов во время обучения в Историко-Филологическом институте и участия в «соколовских» семинарах. В 20-х – 30-х годах они переписывались и встречались. В своих письмах Николай Иванович обращается к Королькову: «Дорогой Дмитрий Николаевич!». Переписка конца 20-х годов посвящена в основном местам хранения древнейших рукописей и папирусов Платона: библиотеке Оксфордского университета, Ленинградской публичной и Московской б. Синодальной, Московской университетской библиотекам. Дмитрий Николаевич внимательно изучал труды Н.И.Новосадского: в своей речи в 1939 году в связи с 80-летним юбилеем Николая Ивановича он перечисляет все его работы одну за другой.
Несмотря на свой преклонный возраст (в 1938 году Дмитрию Николаевичу – 80 лет), профессор Д.Н.Корольков активно работает на кафедре классической филологии ИФЛИ: проводит занятия со студентами, рецензирует труды других ученых, занимается переводами и научной деятельностью. Профессор Б.А.Фохт вспоминает: «Обладая огромной памятью и острой наблюдательностью, он мог часами рассказывать и живописать все им виденное и слышанное, входя иногда в самые подробные детали, касаясь чрезвычайно интересных и весьма важных по существу мелочей, легко ускользающих от обыкновенного наблюдателя. Произведения архитектуры, скульптуры и живописи он знал как никто. Много раз руководил он студенческими и аспирантскими группами с научной целью, читая при этом импровизированные лекции о какой-либо статуе или картине, всегда неизменно увлекательные и содержательные.
С таким же интересом и пониманием относился он и к философской литературе и умел быть прекрасным редактором переводов самых трудных произведений в этой области почти со всех европейских языков» (4).
В архиве Дмитрия Николаевича хранятся адресованные ему письма (на открытках) 1938-40-х г.г. филолога профессора Сергея Ивановича Соболевского (25).
В декабре 1938 г. Сергей Иванович предлагает Димитрию Николаевичу (так он к нему обращается, впрочем, как и Б.А.Фохт) руководить работой по составлению словаря к его «Хрестоматии» в составе: Рылов, Шендяпин, М.Е.Грабарь и др. «Надо будет дать участие и одному или двоим из Учпедгиза» - пишет С.И.Соболевский. Составление словаря планируется к июлю 1939 г. В январе 1939 г. Сергей Иванович предлагает Димитрию Николаевичу вручить свою «Грамматику» и 4 экземпляра «Хрестоматии», также пишет о переиздании словаря Петрученко, и о том, что рекомендовал Дмитрия Николаевича своим ближайшим помощником в этом деле. В других своих посланиях Сергей Иванович сообщает телефон Арцишевской (наверно, правильно – Марцишевской) из Словарного издательства, пишет о статье к юбилею Михаила Михайловича Покровского, о задержках в публикациях греческой грамматики и латинской хрестоматии. В другом письме Сергей Иванович, вероятно, в ответ, дает переводы некоторых фраз с латыни на немецкий и русский.
В начале января 1940 г. с Дмитрием Николаевичем случается какой-то несчастный случай. Николай Иванович Новосадский интересуется, как поправляется Дмитрий Николаевич после этого случая, а Сергей Иванович Соболевский выражает соболезнования в связи с постигшим его несчастьем и цитирует какого-то классика «в этой жизни может все случиться».
В архиве Д.Н.Королькова находится десять листов с рукописным перечнем авторов (с двух сторон) к «Латино-русскому словарю» и машинописным перечнем, с отметками С. И. Соболевского, касающимися ограничений Плиния Ст.: *) «ограничения касаются тех ест. – научных терминов (животных, растений, материалов), которые не могут быть семантированы, а либо сопровождаются умозаключениями вроде «неизвестное растение», либо определяются в словаре так же расплывчато, как их определяет Плиний, напр.: «желтый камень»». Также на этом листе есть отметки «Согласовано с проф. С.И.Соболевским 8.ХII.40 г.» и «этот экз. пр. переслать проф. Д.Н.Королькову» (26).
По причинам, которые изложу ниже, приведу здесь полный перечень авторов, целиком вошедших в большой латино-русский словарь, с этого машинописного листа:
1. Апулей; 2. Акций; 3. Auctores Belli Africani, Belli Hispaniensis и Belli Alexandri; 4. Цезарь; 5. Катулл; 6. Катон; 7. Цицерон; 8. Цельз; 9. Курций; 10. Конфиций; 11. Энний; 12. Невий; 13. Плавт; 14. Теренций; 15. Ливий; 16. Тацит; 17. В. Патеркул; 18. Колумелла; 19. А. Гелллий; 20. Овидий; 21. Вергилий; 22. Гораций; 23. Лукреций; 24. петроний; 25. Марциал; 26. Тибулл; 27. Проперций; 28. Сенека; 29. Плиний мл; 30. Плиний Ст. (с ограничениями)*; 31. Витрувий; 32. Гирций; 33. Эвтропий; 34. Юстин; 35. В. Максим; 36. Ювенал; 37. Персий; 38. Л. Андроник; 39. Люций; 40. Лукан; 41. К. Непот; 42. Саллюстий; 43. светоний; 44. Федр; 45. П. сир; 46. Стаций; 47. Квинтилиан; 48. Солин; 49. Варрон; 50. В. Флакк; 51-56. Шесть историков Августа (Вописк, Лампридий, Поллион и др.)
В 1941 году словарь практически готов к изданию. Руководитель редакции западно-европейских словарей Ксения Марцишевская 21 марта 1941 письменно просит Дмитрия Николаевича подписать и вернуть в редакцию три экземпляра договора (27).
12 июля 1941 года Марцишевская сообщает: «В связи с изменением планов Из-ва, вызванного обстоятельствами военного времени, редакция откладывает необходимость спешной работы над латинско-русским словарем, чем доводит до Вашего сведения. И текущим 1941 г. словарь в н.б.у.? сдаваться не будет» (неразборчивый текст).
Еще в одном письме еще более неразборчивым почерком Ксения Александровна пишет Дмитрию Николаевичу: «…словарь снят с плана 1941 г., т.к. редакция занята рядом других, более актуальных словарей… редактором сейчас я, мой предшественник более здесь не работает. Директор из-ва сейчас Ф.Н.Петров, известен вам, вероятно по Главнауке. Мой привет Вере Ивановне. Редакция шлет вам привет. К.Марцишевская.» На этом же листочке справа вдоль листа тем же почерком написано: «И.Х.Дворецкий узван в ряды Красной Армии».
Профессор Д.Г.Коновалов в своих воспоминаниях пишет (4): «Незадолго до своей смерти Дмитрий Николаевич закончил большой научный труд – составил полный латино-русский словарь, в котором так нуждается наша учащаяся молодежь. Рукопись (в размере около ста печатных листов) была сдана им в октябре 1941 года в Издательство иностранных словарей, по договору с которым он составлял свой труд».
В октябре 1941 года случилась эвакуация из Москвы многих государственных учреждений, в том числе и кафедры классической филологии. Было ли эвакуировано Издательство иностранных словарей, мне неизвестно, но, видимо, по этой причине издание этого словаря отложилось на послевоенные годы. Дмитрий Николаевич отказался от эвакуации по состоянию здоровья, но продолжал усердно трудиться: сделал подборку текстов из античной истории на тему военной доблести при защите отечества (28), написал рецензию на книгу В.Н.Попова «Записки Цезаря о Галльской войне» (29), рецензию на «Грамматику латинского языка» С.И.Соболевского и рецензию на «Краткий латино-русский словарь» под ред. А.М.Малинина (30). Рецензию на словарь Малинина Дмитрий Николаевич дополняет специальным сообщением: «Все окончательное редактирование «Краткого латинско-русского словаря» и его оформление принадлежит Заведующей Романской секцией иностранных и национальных словарей Ксении Александровне Марцишевской. Проф. Д.Н.Корольков».
Как вспоминает профессор Д.Г.Коновалов, Дмитрий Николаевич при их последней встрече в конце октября 1941 г. «…как и раньше, выражал непоколебимую уверенность в неизбежном окончательном разгроме немцев» и, судя, по тематике его трудов, стремился приблизить эту победу ему доступными способами.
Дмитрий Николаевич, видимо, чувствовал близость своего ухода и стремился доделать незавершенные дела. В январе 1942 года он пишет очерк «Итальянское искусство в эпоху Возрождения (XV-XVII в.в.)», рукопись которого сохранилась в его архиве (8). Предполагаю, что это как раз те лекции, которые Дмитрий Николаевич читал студентам в Музее изобразительных искусств им. Пушкина. На обороте одного из листов 26 января 1942 года Дмитрий Николаевич пишет заявление «о прикреплении его и Веры Ивановны к столовой Дома ученых».
Умер Дмитрий Николаевич на 84 году жизни 25 марта 1942 года после непродолжительной, но тяжелой болезни. На 3-ю годовщину его смерти, благодаря стараниям Веры Ивановны, его друзья написали воспоминания о Дмитрии Николаевиче в специальный альбом, который хранится в архиве Дмитрия Николаевича (4). Профессор Борис Александрович Фохт свои воспоминания о Димитрии Николаевиче посвятил его нравственной стороне: «Недостатки людей мало интересовали его, и он относился к ним с трогательно добродушным юмором, без всякого оттенка злобы, но с каким-то стоическим сожалением… Его ум и сердце занимали только великие идеи и благородные поступки. Добродушная шутка и меткие характеристики всегда украшали его живую и остроумную речь.
Особенно ценными были его отношения к друзьям. Он обладал редким свойством не забывать ничего доброго, что кто-либо когда-либо для него сделал. Благодарность была яркой и благородной чертой его характера. О друзьях своих он любил заботиться и им всегда помогал и советом, и делом. Но превыше всего, исключительно благородным и глубоким было его отношение к его жене Вере Ивановне, заботы о которой у всех, их знавших, вызывали скрытое восхищение».
После смерти Дмитрия Николаевича и окончания войны свершилось таки исполнение его «лебединой песни» - издание латинско-русского словаря, издающегося и в наши дни (31).
Исполнена была эта «песня» с именами двух составителей, первый составитель в переписке, посвященной изданию этого словаря, был отмечен единожды на полях письма Ксении Александровны Марцишевской летом-осенью 1941 года, как «узванный в армию».
В архиве у Ричарда Владимировича обнаружил я один экземпляр договора об издании этого словаря с пятью визами издателей, включая визу Ксении Марцишевской от 29 апреля 1949 года, и теперь уже с подписью Дворецкого. Договор заключался между Государственным издательством иностранных и национальных словарей в лице директора Издательства тов. Лехина Ивана Васильевича и, с другой стороны, составителем Иосифом Ханановичем Дворецким и наследницей проф. Д.Н.Королькова – Верой Ивановной Корольковой. На первой странице этого договора в правом верхнем углу напечатано: «Взамен утратившего силу договора № 35 от 26/ХII-1940 г.».
Договор от 1949 года предусматривал передачу Издательству исключительных прав на издание и переиздание латино-русского словаря размером 150 авторских листов текста, считая в листе 40 тыс. печ. знаков (авторский лист), сроком на 4 года со дня одобрения труда. Словарь должен охватить 56 латинских авторов за период от 2-го века нашей эры до 2-го века после нашей эры; русский язык перевода должен быть на уровне современного литературного языка с допущением в отдельных случаях некоторых архаизмов.
До нашего времени сведения о дополнении, а затем и о сокращении составителей этого словаря документально подтверждаются Алексеем Ивановичем Солоповым – заведующим кафедрой классической филологии МГУ:
«Профессор Дмитрий Николаевич Корольков, выпускник Петроградского историко-филологического института и автор нескольких статей и переводов, известен прежде всего как составитель «Латинско-русского словаря», вышедшего после смерти автора (1-е изд. – 1949 г.) и постоянно переиздающегося (последнее. 7-е стереотипное издание – М.: «Русский язык», 2002); правда, начиная со второго, переработанного и дополненного издания (1976 г.) имя Д.Н.Королькова исчезло с титульного листа, и словарь выходит под именем младшего сотрудника Д.Н.Королькова – Иосифа Ханановича Дворецкого (32).
И из готового (любезно частично мне представленного автором) к публикации труда Алексея Ивановича «Начала латинской стилистики»:
«Дворецкий, И.Х. и Корольков, Д.Н. Латинско-русский словарь.М., 1949; Дворецкий, Иосиф Хананович. Латинско-русский словарь. Около 50 000 слов. Издание второе, переработанное и дополненное. М.: Издательство «Русский язык», 1976. 1096 с. (текст в два столбца).
Из изданных в России в последние десятилетия латинско-русских словарей наибольшим успехом заслуженно пользуется словарь Д.Н.Королькова и И.Х.Дворецкого (1-е изд. - 1949 г.). Эта книга первоначально была составлена Дмитрием Николаевичем Корольковым (1858-1942).
Иосиф Хананович Дворецкий (8(20) авг.1894, Варшава – 3 янв.1979, Москва), по-видимому, был помощником Д.Н.Королькова в лексикографической работе. Известно, что И.Х.Дворецкий после смерти Д.Н.Королькова попытался издать словарь под своим именем, однако родственники Д.Н.Королькова обратились в суд, и словарь вышел под двумя фамилиями. Во втором издании И.Х.Дворецкий увеличил объем словаря примерно на одну пятую, а имя Д.Н.Королькова исчезло с титульного листа. Сравнение первого и второго изданий показывает, что увеличение объема произошло за счет расширения числа привлекаемых авторов и произведений (в основном поздних: Цензорин, Макробий, Августин, Лактанций, Вульгата, Дигесты, Амвросий Медиоланский, Боэций, Григорий Турский, Исидор Севильский и др.), а текст Королькова изменениям не подвергался».
О месте захоронения Дмитрия Николаевича мне стало известно из сообщений некой Галины К. – модератора сайта «Всероссийское генеалогическое древо», которая аккуратно внесла на этот портал сведения о 3000 захоронений из книги М.Артамонова «Московский некрополь» (33). Похоронен Дмитрий Николаевич на 2-м участке Введенского кладбища в Москве.
Вера Ивановна Королькова после смерти Дмитрия Николаевича замуж не вышла, активно трудилась и заведовала лабораторией во Всесоюзном центральном научно-исследовательском институте охраны труда, была награждена орденом Трудового Красного Знамени. Также, как и у Дмитрия Николаевича, посмертно была издана ее монография (34), выдержавшая затем 5 изданий, перевод и издание в США. К счастью, никаких «помощников» в издании этого труда у Веры Ивановны не образовалось, и публикуется он с единственной первоначальной фамилией.
Библиотека Дмитрия Николаевича после смерти Веры Ивановны с благодарностями и по частям была принята в дар Библиотекой МГУ им. А.М.Горького, МГПИИЯ им. М.Тореза, Библиотекой им. В.И.Ленина и Всесоюзной государственной библиотекой иностранной литературы.
Дом 15 на Зубовском бульваре, в котором жили Корольковы с начала 20-х годов, в 2004 году Правительством Москвы был выставлен на конкурс, жильцы были расселены, и сведений о родственниках Веры Ивановны, живших в 12-й квартире в конце прошлого – начале этого века, установить не удалось.
Персоналии (сведения о персонах найдены в интернет-энциклопедиях и в заметке «Классическая филология в московском Университете» (по материалам А.И.Солопова))
1. Коновалов, Дмитрий Григорьевич (1876? – после 1945). Вероятно, выпускник-магистрант Московской духовной академии (1897-1901). Профессор. Заведующий кафедрой классической филологии МГУ в 1941 г.
2. Фохт, Борис Александрович (1875-1946) – известный в начале ХХ века российский философ-неокантианец марбургской школы, переводчик философской классики, пропагандист идей критицизма и рационализма. Он автор трудов по истории древнегреческой философии, по проблемам немецкой философии, логики и эстетики.
3. Покровский, Михаил Николаевич (1868-1932), российский историк, политический деятель, академик АН СССР (1929). Участник Октябрьской революции (Москва). С 1918 заместитель наркома просвещения. Руководитель Коммунистической академии, Института красной профессуры. Автор «Русской истории с древнейших времен» (т.1-5, 1910-1913), «Русской истории в самом сжатом очерке» (ч.1-2, 1920) и др.
4. Гулевич, Владимир Сергеевич (6(18).11.1867, Рязань – 6.9.1933, Москва), советский биохимик, академик АН СССР (1929). Окончил медицинский факультет Московского университета (1890) и работал там же. Доктор медицины (1896). С 1899 профессор Харьковского, а с 1900 – Московского университета. Одновременно сотрудничал в других научных учреждениях Москвы и Ленинграда (Всесоюзный институт экспериментальной медицины. Лаборатория физиологии и биохимии животных АН СССР и др.). Основные работы в области биохимии азотистого обмена у животных, химии аминокислот и белков. Особенно значителен вклад Гулевича в химию и биохимию мышечной ткани. Он подробно и успешно исследовал азотистые экстрактивные (небелковые) вещества мышц и открыл ряд новых соединений оригинальной структуры (карнозин, карнитин и др.); в лаборатории Гулевича открыт также анзерин.
5. Изгарышев, Николай Алексеевич (16.11.1884, Москва – 21.03.1956, Москва), электрохимик, член-корреспондент АН СССР, профессор, заслуженный деятель науки и техники. Лауреат государственной премии (1949).
6. Адольф, Андрей Викентьевич (1857-1905) – педагог и филолог. Окончил курс в Московском университете, был директором московской 5-й гимназии; состоял приват-доцентом Московского университета, где читал курсы по общей дидактике, истории педагогики и по методике преподавания древних языков. В 1903 получил степень доктора римской словесности. По выходе в отставку А. В. Адольф основал собственную гимназию, в основу которой был положен «принцип свободы; но к свободе должен быть приучен и воспитан питомец с ранних лет через самодеятельность и самовоспитание». Смерть помешала осуществить на практике свои педагогические теории. В 1891-1902 издавал и редактировал (первые два года с В. Г. Аппельротом) журнал классической филологии и педагогики «Филологическое Обозрение», в котором поместил ряд статей преимущественно критического характера. А. В. Адольфу принадлежит стихотворный перевод сатир Ювенала, изданный с обширным объяснительным комментарием (М., 1888); совместно с С. И. Любомудровым была составлена начальная латинская хрестоматия с рисунками «Orbis Romanus рictus» (М., несколько изданий до конца ХХ века), представляющая попытку, по идее Я. А. Коменского, поставить преподавание латинского языка в органическую связь с конкретным материалом, заимствованным из быта древнего Рима. А. В. Адольф издал также учебный комментарий к «Галльской войне» Ю. Цезаря (М., 1890). Под редакцией А. В. Адольфа была основана К. И. Тихомировым в Москве «Педагогическая библиотека», продолженная под редакцией Д. Н. Королькова. Цель Библиотеки – дать в переводе важнейшие произведения иностранной педагогической литературы.
7. Рау, Федор Андреевич (14(26).3.1868, Франкфурт-на-Майне, - 30.5.1957, Москва), дефектолог, член-корреспондент АПН РСФСР (1947). В 1887 окончил учительскую семинарию во Франкфурте-на –Майне и до 1891 преподавал в школе глухих. В 1892 приехал в Россию. В 1893-96 был домашним педагогом-воспитателем. В 1896 открыл частную школу для глухих и курсы по исправлению недостатков речи. В 1899-1928 директор Арнольдо-Третьяковского училища глухонемых (др. название – Моск. Ин-т глухонемых). В 1925-1948 зав. кафедрой сурдопедагогики и логопедии дефектологич. отделения пед. ф-та 2-го МГУ (с 1930 МГПИ им. В.И.Ленина). Организатор и участник съездов и конференций по обучению и воспитанию глухих, инициатор первых мероприятий по организации логопедической помощи. Принимал активное участие в строительстве советской школы для глухих, в разработке уч. планов, программ, учебников и метод. пособий, способствовал осуществлению дифференци-ров. обучения глухих, слабослышащих и позднооглохших. Р. был одним из организаторов высшего дефектологич. образования, вел широкую пропаганду спец. пед. знаний среди педагогов, врачей, родителей.
8. Галанза, Петр Николаевич (01.01.1893, Кишинев – 24.09.1982) профессор, доктор юридических наук, учился на историко-филологическом факультете Московского унивеситета. В 1923 году он становится доцентом Смоленского государственного университета, а в 1924 направляется в Институт Красной Профессуры, после окончания правового отделения которого – на преподавательскую работу в Татарский коммунистический университет. В 1928 он избирается ректором Казанского государственного университета им. В. И. Ульянова (Ленина), а в последующие годы руководит кафедрой в Белорусском государственном университете и юридическом институте. С 1939 начинается научная и педагогическая деятельность П.Н.Галанзы в Москве, сначала в Военно-юридической академии и Институте права АН СССР; а затем в Московском университете, профессором которого он становится в 1945. С именем П.Н.Галанзы неразрывно связано становление и развитие социалистической науки истории государства и права, он был автором первых учебников, многочисленных методических работ по этому предмету и пр. Всего им опубликовано более 60 научных произведений, главным образом по истории госу